Презентация книги Франко Нембрини «Данте, который видел Бога:
«Божественная комедия» для всех»
Издательство «Никея» к 700-летию со дня смерти Данте Алигьери и завершения написания «Божественной комедии», выпустило книгу Франко Нембрини
«Данте , который видел Бога: «Божественная комедия» для всех».
Предлагаем презентацию книги.
==========================================================
О Данте Алигьери
Далее
Альберто Моравиа
Далее
Луиджи Пиранделло
Далее
Франческо Петрарка
Далее
Джованни Боккаччо
Далее
Алессандро Баррико
Далее
Перевод с итальянского Романа Дубровкина. Божественная комедия Часть первая «Ад» Песнь первая.
Предлагаем всем любителям культуры Италии, в том числе ее литературы и творчества Данте, познакомиться с новым переводом Первой Песни «Ада», первой части «Божественной комедии» от Романа Дубровкина.
Имя Романа Михайловича Дубровкина давно знакомо любителям зарубежной поэзии, еще в 1977 году переводы начинающего автора были включены в издание Библиотеки всемирной литературы, что уже тогда могло служить признанием высокого качества его работы. За более чем сорок лет своего переводческого труда
Р. М. Дубровкин сделал более близким и знакомым русскому и русскоязычному читателю, по-новому прозвучавшим творчество таких зарубежных поэтов,
как П. Ронсар, Г. Лонгфелло, С. Малларме, П. Валери, П.Б. Шелли, Г. Гейне
и многих других.
Обращался автор и к шедеврам итальянской литературы, среди которых лирика поэтов XIII-XIX веков, недавний перевод поэмы Т. Тассо (2020). Поэтому
в известной степени закономерным выглядит обращение Р. М. Дубровкина
к творчеству великого Данте. Классическим считается перевод на русский язык «Божественной комедии» М. Л. Лозинского, сделанный в 30-40 гг. ХХ века, существуют версии и других авторов.
В переводе Р. М. Дубровкина сочетаются не только глубокое знание первоисточника, но и бережно-любовное отношение к нему, свой подход к передаче особенностей языка итальянской словесности. Благодаря сочетанию весьма точной передачи содержания и особого изящества формы стихи воспринимаются легко
и органично, при их восприятии не ощущается семивековая архаика,
а глубина мысли великого Данте передается вполне понятно русскому читателю
и актуально.
Перевод Р. М. Дубровкина с предисловием к нему были опубликованы
в декабрьском номере журнала «Иностранная литература» за 2020 год.
«Божественная комедия» Часть первая «Ад» ПЕСНЬ ПЕРВАЯ Пройдя наполовину путь земной, К холмистому я вышел бездорожью, Угрюмый лес вздымался предо мной. О нем любое слово будет ложью, Одно скажу: ничто так не мертво, И сердце до сих пор объято дрожью, И я не рассказал бы ничего, Но обретя в пути нелегком благо, Не утаю скитанья моего. Как очутился я на дне оврага, Не ведаю — я был в каком-то сне, Когда меня покинула отвага. Я ночью заблудился в глубине Нехоженого лога – пустошь эта Зловещей показалась мне вдвойне. На небо посмотрел я, где планета, Нам указующая путь прямой, Одела плечи гор в одежды света. Стал затихать невольный трепет мой, И замерли сердечные приливы, Терзавшие меня безвидной тьмой. Так задыхающийся, но счастливый Пловец, взбирается на скользкий брег, Оглядываясь вниз на вал бурливый. Я осознал, что гибели избег, И к пройденному обернулся логу: Живые не бывали здесь вовек. Я отдохнул и начал понемногу, За шагом шаг, всходить по крутизне, На склон опорную поставив ногу. Как вдруг дорогу преградила мне Стремительная рысь прыжком проворным, Вся в пятнах на боках и на спине. Карабкаться мешая к высям горным, Рычала бестия, и я не раз Вернуться думал по уступам черным. Вставало солнце, лунный лик погас, Заря венок созвездий золотила, Прекрасный, как в первоначальный час, Когда в движенье звезды и светила Любовь божественная привела. Надежду утро года возвратило. Я верил, что не причинит мне зла Великолепный зверь с пятнистой шкурой, Как вдруг от рева дрогнула скала. Стоял я в страхе с головой понурой: За рысью лев возник на гребне скал, Пространство сотрясая гривой бурой. К вершине он меня не подпускал, За львом волчица шла — живые мощи, Знаком был смертному ее оскал. По виду похотливой твари тощей, По ярости, блеснувшей из-под век, Прочел я, что подъем не станет проще. Заплакал я, как плачет человек, Когда приходит страшная минута, И все, что он скопил за целый век, Идет вдруг прахом! — Оборвался круто Склон подо мной. Казалось, я погиб. Умолкло солнце, тварь завыла люто. Тут некто у подножья скальных глыб Возник во мраке к моему смятенью, От долгого молчанья он охрип. По мерзкому шагал он запустенью, И возопил я: «Сжалься надо мной, Будь смертным ты или бесплотной тенью!» «Я человеком был, но в мир иной Переселился. Ломбардинец родом, Я в Риме жил, — ответил дух ночной, — При Юлии и после год за годом При добром Августе, когда жрецы Кумиров завещали чтить народам. Поэт, воспел я шрамы и рубцы Энея, к нам приплывшего из Трои, Где полыхали храмы и дворцы. О если б ты покинул дно сырое Ущелья и в нагорный сад проник, Ты счастье в певческом обрел бы строе». «Так ты Вергилий, ты живой родник, — Изрек я робко, — ты разлив широкий, Питающий страницы наших книг. Из всех земных певцов твои уроки Усвоил я, и не было ни дня, Чтоб не твердил я сладостные строки. Мой труд благословеньем осеня, Учитель, ты оставил мне в наследство Изящный слог, прославивший меня. Найди же к моему спасенью средство, Взгляни, волчица выгнулась дугой, Звериного я трепещу соседства». При виде слез моих мудрец благой Сказал: «Не мешкай в этом месте диком, К вершинам света путь ведет другой. Не даст пройти тебе к желанным пикам Волчица — задерет среди камней, Ни плачем не пронять ее, ни криком. Съестное распаляет голод в ней, Прожорливого не набить ей брюха, Она от съеденного голодней! К любому зверю рада потаскуха На случку бегать ночью — вновь, и вновь, И лишь у Пса борзого хватит духа Ей в горло впиться. Псу не прекословь! Ему не злато станет пищей милой, А добродетель, мудрость и любовь. Италия его спасется силой. Недаром пали Эвриал, и Нис, И вождь рутулов с девственной Камиллой. Волчицу будет гнать по склону вниз Палач назад в могилу, в ад свирепый, Откуда выход для нее прогрыз Червь зависти, открыв наружу склепы. Мой сын, вожатым буду я тебе, Мы через вечные пройдем вертепы. Ты крики душ на пыточном столбе Услышишь — вопли грешников, зовущих Вторую смерть в отчаянной мольбе. Среди застенков разглядишь гнетущих Тех, кто гореть в огне предвечном рад, Прельстясь наградой в заповедных кущах. Другая тень тебя в священный град Введет — она моей достойней тени, С тобой расстанусь я у крепких врат. Запретны для мятежника ступени К Тому, пред чьим лицом мы предстоим, Верховных я не чтил установлений. Он Царь всему — над городом Своим Воссел Он властелином самовластным, Стократ блаженны избранные Им». Вскричал я: «В этом сумраке ужасном, Боюсь, не доживу я до утра, Пойдем же к обиталищам злосчастным И через них к обителям Добра. Во имя Бога, что тебе неведом, Пророк, веди меня к вратам Петра!» За тенью молча зашагал я следом.