Джакомо Антонио Доменико Микеле Секондо Мариа Пуччини (родился 22 декабря 1858, в Лукке — умер 29 ноября 1924, в Брюсселе) — итальянский оперный композитор, третий по исполняемости в мире после Верди и Моцарта. Произведение, которое принесло ему мировую славу, — опера «Богема«. Среди других самых известных его опер — «Тоска«, «Манон Леско», «Турандот», «Мадам Баттерфляй«.

Пуччини был человеком оптимистичным и насмешливым. Существует много забавных историй о его острословии. Насколько правдивы эти анекдоты, остаётся решать нам, слушателям и читателям. Во всяком случае, предлагаем вам ознакомиться с парой прибауток, связанных с именем великого композитора.

Я памятник себе…

Джакомо Пуччини был большим оптимистом. Однажды он сломал ногу и попал в больницу. Через пару дней его навестили друзья. Поздоровавшись, Пуччини весело сказал:
— Я так счастлив друзья! Мне уже начали сооружать памятник!
— Не говори чепухи, что за глупые шутки?!
— Я вовсе не шучу,- ответил композитор и показал ногу в гипсе.

Желание славы

Пуччини был большой острослов и никогда не лез за словом в карман.
Как-то раз один его близкий знакомый — весьма посредственный композитор — решил пошутить и сказал Пуччини:
— Джакомо, ведь ты уже стар. Напишу-ка я, пожалуй, траурный марш к твоим похоронам!
— Ну что ж, напиши, — согласился Пуччини. — Но ты же лентяй, работать не любишь, боюсь, ты не успеешь…
— А я, чтобы не опоздать, начну завтра же, — язвительно отозвался приятель.
— Желаю удачи, — кивнул Пуччини, — и, думаю, ты прославишься.
— Ты полагаешь?
— Не сомневаюсь, — отвечал маэстро. — Ведь это будет первый случай в истории, когда похороны освищут!

Маэстро работает…

Во время работы над оперой «Богема» сложился своеобразный кружок друзей Пуччини, именовавший себя «Клубом богемы». Композитор и его товарищи вечерами собирались в лесной хижине при свете керосиновых ламп, играли в карты или рассказывали комические истории. Здесь же стояло пианино, и нередко хозяин в присутствии своих партнеров принимался за увлекавшую его работу, спрашивая их советов по поводу той или иной музыкальной детали. Все было бы хорошо, но… наступил охотничий сезон и на рассвете композитор часто уходил на озеро с двустволкой за плечами, вместо того чтобы, садиться за рояль. Это вызывало немалое беспокойство у издателя будущей оперы и особенно у жены маэстро. Чтобы спастись от её наскоков, композитор пускался на уловки: однажды был специально приглашен некий молодой пианист, который «для отвода глаз» должен был с утра играть мелодии из «Богемы», в то время как сам Пуччини пропадал на охоте…

Ваше слово — закон!

Однажды, узнав о приезде в город молодого, неизвестного и, разумеется, бедного композитора, доброжелательный и хлебосольный Пуччини отправился к нему в гостиницу и, не застав хозяина, оставил на двери надпись: «Уважаемый господин музыкант, прощу вас покорно завтра прийти ко мне обедать». Молодой человек не заставил себя ждать — знакомство состоялось, и обед прошел весьма приятно. Однако когда и на следующий день Пуччини увидел нового знакомого за своим обеденным столом, то несколько удивился… Неделю молодой человек — каждый день! — как на работу, являлся на обед к маэстро. Раздраженный этакой бесцеремонностью Пуччини наконец сказал ему:
— Ваши постоянные посещения, дорогой мой, чрезвычайно для меня приятны, но все-таки я несколько удивлен тем, что вы позволяете их себе без всяких приглашений с моей стороны.
— Ах, маэстро, я вам так благодарен! — воскликнул гость.
— Ничего не понимаю! Объясните, наконец, за что же?
— Каждый день, возвращаясь в гостиницу, я читаю на двери приглашение, начертанное вашей благородной рукой. Я не могу стереть его, потому что сохраняю как драгоценный автограф. И не могу также не появиться в вашем доме к обеду: ведь приглашение такого знаменитого и замечательного композитора — закон для бедного музыканта!..

Неточное название

Как-то раз один молодой композитор спросил у Пуччини:
— Какого вы мнения о моей опере «Пустыня»?
— Опера весьма недурна, — с улыбкой я отозвался Пуччини, — но на вашем месте я дал бы ей название «Бульвар». На каждом шагу знакомые.

«Пусть дураки бесятся»

Прочитав очередную ругательную статью о себе, Пуччини обычно говорил:
— Пусть дураки бесятся. Аплодисменты на моих операх весят куда больше, чем ругань всех критиков!

Приглашение принято

Как-то раз маэстро обедал у одной дамы, столь экономной, что ему довелось встать из-за стола совершенно голодным. Хозяйка любезно сказала Пуччини:
— Прошу вас как-нибудь еще прийти ко мне отобедать.
— С удовольствием, — ответил Пуччини, — хоть сейчас!

Приятный момент

Однажды, сидя в театре, Пуччини сказал на ухо своему приятелю:
— Певец, исполняющий главную партию, плох невероятно. Такого ужасного пения я еще не слышал ни разу в жизни!
— Тогда, может быть, лучше отправиться домой? — предложил приятель.
— Что ты, ни в коем случае! Я знаю эту оперу — в третьем акте героиня должна убить его. Я хочу дождаться этого счастливого момента, — мстительно отозвался Пуччини.

Голос из подземелья

На премьере в Ла Скала солисты пели вяло и маловыразительно. Особенно унылое впечатление производил тенор. Когда дело дошло до его арии, начинавшейся словами «Они бросили меня в сырую и холодную темницу», автор оперы наклонился к соседу и шепнул ему на ухо:
— Кажется, не только бросили, но и долго там продержали беднягу: он совсем потерял голос!..

Как надо, так и зовут

В опере Пуччини «Чио-Чио-сан» (или «Мадам Баттерфляй») есть эпизод, в котором Шарплес, обращаясь к ребенку Баттерфляй, спрашивает: «Милый, как зовут тебя?»
В одном из украинских театров немую роль ребенка Чио-Чио-сан исполнял сын костюмерши. И вот однажды шутники из театра пристали к мальчику:
— Послушай, милый, ты уже совсем большой, а поступаешь нехорошо. Раз к тебе дядя обращается с вопросом, ты должен ему ответить. Только нужно сказать это громко, отчетливо, во весь голос, чтобы тебя все услышали.
Юное создание блестяще справилось с новой ролью. Когда на очередном представлении Шарплес задал ему традиционный вопрос, мальчик, набрав побольше воздуха, звонко крикнул: «Алеша!» Успех был феноменальный!