Московский Кремль.
При строительстве первого Московского Кремля в 1156 году ни о каких зубцах речи еще не шло, и никакой крепости не существовало. На месте, где Неглинная впадает в Москву-реку стояла лишь небольшая усадьба боярина Кучки. После захвата имения Юрий Долгорукий распорядился возвести на его участке крепость: первые дубовые укрепления общей протяжённостью около 850 метров и площадью около 3 га. Укрепленную часть города тогда называлась не Кремлем, а «кромом», что больше подходит к деревянному терему, обнесённому деревянным же забором.
При князе Иване Калите Москва существенно расширилась, протяженность кремлёвских стен достигла 1,67 км. Иван Данилович оставил дубовую изгородь, но украсил Кремль несколькими каменными храмами. На самом высоком холме располагался княжеский терем.
Каменные стены периметром под два километра крепость получила уже при внуке Калиты — Дмитрии Донском. В 1367 году со всей округи в Москву были приглашены мастера каменного дела. Они возвели большую крепость с известняковыми стенами толщиной 2−3 метра. Именно благодаря известняку в летописях Москву стали именовать «белокаменной». Белые стены стали символом величия города, вокруг которого впоследствии объединились все раздробленные мелкие княжества.
Только при Иване III при строительстве нового Кремля стали использовать обожженный в печах кирпич из красной глины (так называемый Алевизов малый кирпич). Стену белокаменного Кремля постепенно разбирали и вместо нее ставили новую. Согласно летописям, стены и башни Кремля возводились в течение 10 лет (в 1485-1495 годах) под руководством четырех архитекторов: Антона Фрязина, Марко Фрязина, Петра Фрязина и Алевиза Фрязина Старого. Эти зодчие не были ни братьями, ни даже однофамильцами — просто в Московии в то время «фрягами» или «фрязинами» называли итальянцев (искажённое от «франк»). Так что под фамилией Фрязины значились Антонио Джиларди, Марко Руффо, Пьетро Антонио Солари и Алоизио да Каркано. Об этом, кстати, свидетельствует соответствующая табличка на Спасской башне:
«В лето 6999 (1491 год) июля Божиею милостию сделана бысть сия стрельница повелением Иоанна Васильевича Государя и Самодержца всея Руси и Великого Князя Володимирского и Московского и Новгородского и Псковского и Тверского и Югорского и Вятского и Пермского и Болгарского и иных в 30 лето государства его, а делал Петр Антонио Солари от града Медиолана».
Сам Иван III был женат на дочери Морейского деспота Софии Палеолог, и ощущал себя не только продолжателем традиций Византийской империи, но и в некотором смысле европейцем. А в Европе той поры лучшими зодчими считались именно итальянцы — вот им и доверено было возвести в Москве главную крепость страны, а заодно соборы Чудова и Вознесенского монастыря, церкви Иоанна Лествичника и Николы Гостунского, храм Иоанна Предтечи у Боровицких ворот и многие другие архитектурные шедевры, которые оказали определяющее влияние на дальнейшее развитие русского строительства. О полномочиях, данных Иваном III итальянскому архитектору Пьетро Солари, свидетельствует документ, находящийся в Ватиканском архиве. В нем итальянский мастер сам себя называет «architectus generalis Moscovial» (главный архитектор Москвы).
Кремль строился очень основательно. Его кирпичные стены были снабжены с внутренней стороны широкими полуциркульными арочными нишами, что позволило при значительной толщине располагать в них бойницы подошвенного (нижнего) яруса боя. Предназначенные как для пушек, так и для ручного огнестрельного оружия, они резко повышали активность стрелковой обороны крепости. Снаружи стены имели высокий цоколь, завершающийся декоративным валиком. Вместо широких прямоугольных зубцов стены Московского Кремля теперь венчались двурогими зубцами. Сколько их было изначально – неизвестно, но сегодня стена «засижена» 1045-ю «ласточкиными хвостами» высотой 2–2,5 м и толщиной 65–70 см. Стрельба во время отражения осады велась либо через промежутки между зубцами, либо через узкие бойницы в самих зубцах. Как сами стены, так и боевые проходы на них покрывала деревянная кровля.
Так почему же, собственно, итальянские зодчие возвели вокруг московского Кремля крепостную стену именно с характерными двурогими мерлонами? Объясняется это просто: призванные в XV веке в Московию из Италии архитекторы были потомками гибеллинов – приверженцев Священной Римской Империи. Дело в том, что, начиная с ХII века, в эпоху Генриха IV, Италия была раздираема кровопролитной войной между гибеллинами и гвельфами – сторонниками Папы Римского, опиравшимися на торговцев и ремесленников. Стороны были настолько непримиримы, что даже замки и крепости строили каждая на свой лад. Так, гвельфы предпочитали строили стены с квадратными или прямоугольными зубцами, что символизировало головной убор понтифика. Гибеллины, в свою очередь, возводили укрепления с раздвоенными на конце мерлонами – они символизировали двуглавого германского имперского орла Священной Римской империи.
Это тот самый герб, двуглавый орёл с которого, немного видоизменившись, с 1497 года стал сначала официальной печатью Ивана III, а с приходом Ивана IV Грозного — и официальным гербом Московского государства. Кстати, идея воплотить главный символ Священной Римской империи в архитектуре была не нова. За 200 лет противостояния между гвельфами и гибеллинами и те, и другие успели отстроить немало характерных для своего стиля зданий. Многие из них совершенно справедливо считаются если не прообразами, то уж точно более древними собратьями Московского Кремля. Более других похож на столичную крепость миланский замок Сфорца – якобы он даже служил своеобразным образцом при строительстве нашего Кремля.
Castello Sforzesco, возведение которого началось в 1368 году Галеаццо Висконти в качестве загородного дворца-крепости, символизирует собой всю многовековую историю Милана. Имя первого строителя этого замка неизвестно, однако считается, что он относился к кругу знаменитого Аристотеля Фьораванти, бежавшего от гнева римского папы в византийскую Русь. Много раз замок перестраивался, ему приходилось держать оборону не только от внешних врагов, но и от самих горожан. Однако благодаря итальянским архитекторам и реставраторам Сфорца и сегодня приводит в восторг своим величием. Не заметить «ласточкины хвосты» да и общее внешнее сходство башен замка с царским Кремлем, конечно, невозможно.
Ещё один архитектурный побратим нашего Кремля — замок Кастельвеккио (Castelvecchio) в Вероне, построенный на берегу реки Адидже первыми наместниками города в период правления Скалигеров в середине XIV века. Стены из красного кирпича также увенчаны зубцами, по периметру возвышаются 6 башен, а в средние века внешнюю стену крепости окружал глубокий ров. Это фортификационное сооружение предназначалось для защиты не от внешних врагов, а от гнева местного населения. По иронии судьбы крепость пала после нашествия извне, когда миланские Висконти, о которых мы упоминали чуть выше, положили конец роду Скалигеров. С левым берегом реки Адидже замок Кастельвеккио соединяет мост, построенный для того, чтобы дать Скалигерам возможность в любой момент покинуть замок и спастись от разгневанных подданных. С момента постройки мост невредимым просуществовал шесть веков, пока в 1945 не был взорван при отступлении немецких войск. В 1951 году его восстановили, при этом были использованы материалы, оставшиеся от оригинального моста.
В Вероне есть ещё как минимум два знаменитых здания, прилегающие стены к которым украшены зубчатыми стенами – это так называемые дома Джульетты и Ромео. Дом Джульетты – здание XIII века, расположенное в центре города, с каменной кладкой стен, крыльцом и балконом в готическом стиле. Дом семейства Монтекки – на самом деле дом Каньоло Ногарола (Cagnolo Nogarola) по прозвищу Ромео. Попасть внутрь нельзя, дом – частная собственность и по-прежнему обитаем. Однако желающие могут полюбоваться готическим фасадом XIV века и вообразить, что именно здесь жил юный герой Шекспира.
Остается заметить, что с момента постройки Московского Кремля зубцы в форме ласточкина хвоста стали символизировать российское государство и широко использовались в русской крепостной архитектуре. Например, в крепостях Китай-города и Новодевичьего монастыря. Следы таких зубцов также хорошо прослеживаются в кладке Набатной и «Воротной» башен Большого Бояршего города Ивангородской крепости. Остатки их нижних частей сохранились на башнях Тульского кремля. В хорошем состоянии двурогие зубцы существуют, наконец, и на башнях Коломны, Великого и Нижнего Новгорода, Зарайска, Смоленска. Вполне возможно, отечественных архитекторов привлекал некий тайный смысл, который заключался в этой форме, напоминающей, помимо прочего, и букву «М» — собственно, в этом качестве она и присутствует на нашем артефакте. Блаватская, например, считала эту букву наиболее священной буквой: в ней якобы заключено и мужское и женское начало. В ряде систем «М» считается соответствующей природному первоначалу, дающему начало всем временным, природным формам существования.